Дело, конечно, не в митрополите Кирилле и вообще ни в каких-то конкретных персоналиях. Если бы патриархом избрали бы кого-нибудь другого, я бы написал то же самое. Но, безусловно, избрание Кирилла – это некий знак (хотя теперь я понимаю, что и до этого были другие знаки), потому что в его лице сконцентрировано все самое худшее, что только и может быть. Этот человек – финальная стадия эволюции того “зерна”, которое было посеяно 80 лет назад. У него нет никаких убеждений, он может сказать и патриотическую речь, и выступить на экуменическом собрании, и покритиковать демократию, если потребуется. Он всегда и везде попадает в тон. Это признак человека без принципов. Поэтому и устраивает митрополит Кирилл практически всех: тех, кто мечтает “воцерковить” политику и тех, кто мечтает о “прогрессивных” реформах, “патриотов” и “экуменистов”. Церковь для него – большая корпорация, которая занимает определенный сектор мирового рынка “религиозных услуг”. Он будет действовать, как действуют бизнесмены: идти на какие-либо альянсы, или быть “жестким”, или вести “конструктивный диалог” только для того, чтобы сохранить этот рынок или расширить его. За этим не стоит никакой веры. Впрочем, м. Кирилл в этом ничем не отличается от других религиозных “лидеров”, от всех тех, кого многие обманутые люди привыкли принимать за авторитетов (и я сам когда-то принимал).
Почти вся оппозиция, которая есть в РПЦ, духовна больна и представляет собой просто религиозную патологию: таковы, например, диомидовцы, всевозможные хоругвеносцы и т.д.. По существу, это внутренние секты, в которые попадают часто искренние люди, которые не хотят мириться с неправдой. Но это тупик, из которого зачастую нет выхода.
С другой стороны – всевозможная религиозная пошлость вроде “протестантизма восточного обряда”. А дельцы (или менеджеры по современному) управляют всем этим.
Если мы будем смотреть истории в глаза, мы можем понять, что ничего другого ожидать и не следовало. Все случилось так, как предсказывали оппоненты м. Сергия и его политики (причем те из них, которых обычно называют “крайней” оппозицией): РПЦ стала марионеткой в руках советской власти (и остается марионеткой уже новой власти, которая является преемницей советской), а кукольная иерархия представляла уже не Российскую Церковь, а подручных коммунистов. Осуждать этих людей мы не можем, но одобрять их деятельность нельзя и оправдывать ее тоже.
Конечно, м. Сергий не придумал, в общем-то, ничего нового: ложь и предательство существовали и до него, и будут существовать после него. И понятно, что в 1927 г. он не превратился чудесным образом из “столпа православия” в предателя. Он предал православие и в 1922 г., отпав в обновленчество – можно вполне говорить об осознанности этого шага, т.к. м. Сергий был епископом не в какой-то глухомани, он прекрасно знал, какими людьми были обновленцы. В 1927 г. он просто механически перенес те принципы, на которых строилось существование Церкви в Российской Империи, на существование Церкви в СССР, не учитывая сущности советского государства. К сожалению, при внешней схожести, нет ничего общего между синодальным строем и сергианством (если бы это было так…), которое есть уже по-настоящему апостасийный процесс. Советское государство было безбожным не потому, что оно творило несправедливости (это можно встретить в истории любого государства), а потому, что в самую основу этого государства было заложена ненависть к Богу. И сотрудничество Церкви с таковой властью неминуемо приводило только к одному – к разрушению Церкви изнутри. Конечно, мышление в рамках и категориях синодального строя, который я отнюдь не идеализирую, создавало почву для сергианства. Те, кто пошел против м. Сергия, поняли, что длительная эпоха – 1600 лет – закончилась и началась новая. В этом их величайшая заслуга.
Митрополит Сергий был не просто неправ, он предал Христа, когда отрекся от мучеников, оклеветал их. Он никого лично не убил. Но и Иуда не убивал Христа, а лишь предал Его. Убили Христа другие, но Иуда навечно остался в истории. Декларация – это как иудин поцелуй. Подобные деяния (к которым, естественно, причастен не один только м. Сергий лично, но и Синод его, и духовенство и миряне, его поддержавшие) не могут обойтись без последствий в духовном отношении. Это, по существу, раскол. Как обновленца определяли Сергия многие мученики и исповедники, в т.ч. среди них и прославленные в 2000 г. самой же РПЦ. Множество обновленцев влилось в РПЦ в 1944/45 гг. (причем даже чин покаяния был упрощен), когда было решено ликвидировать обновленческую церковь. В результате оказались порваны связи между РПЦ и исторической Русской Церковью. “Не верен установившийся в нашей атеистической (как и в церковной) литературе взгляд на то, что обновленчество "ликвидировалось", "провалилось" и т. п. Как внутрицерковное течение оно не ликвидировалось и, тем более, не провалилось, а, наоборот, победило; провалилось староцерковничество... Староцерковники под давлением самой жизни вынуждены были перейти на позиции обновленцев. Они и перешли на них, но под своим церковно-административным флагом... Масса верующих не могла простить обновленцам их прошлый "грех" — попытку своими церковными реформами "испортить веру", "повернуть православие". Староцерковники же (учтя эту ошибку обновленцев) громогласно объявили верующим, что они являются "хранителями старой веры", чем и завоевали доверие верующих...” (А. Шишкин. Сущность и критическая оценка обновленческого раскола Русской Православной Церкви).
Отсутствие легитимности побуждает к мифотворчеству. Если не прибегать к нему, то тогда придется отвечать на вопросы: почему погибали одни за другим оппоненты м. Сергия, а он оставался жив, почему свой синод он составил именно из таких лиц, а не иных, почему он служил панихиду по еще живому м. Петру, почему его избрало всего лишь 19 епископов – и множество других “почему”. Ответ на них только один: РПЦ есть не что иное как создание безбожной антихристианской власти и преемница Живой церкви в более тонких ее формах. И это заключение не может быть покрыто никакой любовью и никаким временем. Это не уголовное дело, которое может быть “закрыто по истечении срока давности”. Потому что в основании всего – ложь.
С 1927 г. в лучшую сторону ничего не изменилось. Менялось все только в худшую: Сергий, Алексий I хоть как-то были связаны своим прошлым с “той Церковью”. Но они уже отреклись от Нее. Следующее поколение – это были уже вполне советские люди, которые шли дальше по дорожке, указанной “спасителями церкви”. Результат: начали с патриарха – как-никак, аскета и богослова, в 1990 г. вполне могли избрать патриархом растленного Филарета Денисенко, поправшего монашеские обеты, а сейчас избрали “антикризисного менеджера”.
Обновленчество можно назвать церковной революцией. Оно не было искусственным движением, целиком вызванным к жизни действиями большевиков. Подобно тому, как в обществе зрели революционные настроения, так они и зрели в Церкви. Обновленцев первой волны можно сравнить с “ленинской гвардией”, которые даже и не пытались маскироваться, они создавали “новый мир”, разрушая все старое. М. Сергия можно сравнить со Сталиным, который продолжал то же дело революции, только перекрасившись в “русского патриота”. Он оставил внешние формы неприкосновенными, но в основу положил идеологию обновленчества – идеологию служения миру сему и следования этому миру, куда бы он ни вел. Эта идеология очень быстро привела РПЦ уже и к отступлению собственно от православной догматики – “воцерковлению” революции, “мирологии”, экуменизму.
Мистика личности митрополита Сергия